Каталог статей

Главная » Статьи » Экспертиза

Коррупция – как деструктивный процесс в правотворческой деятельности
Как известно, в настоящее время коррупция признана одним из наиболее опасных факторов в общественной жизни, деструктивно влияющих на состояние не только национальной безопасности государства в целом, но и всех ее составных частей. Основная опасность коррупции как антигосударственного и общественно опасного явления, по оценкам исследователей, заключается в ее разрушительном воздействии на основы государственного устройства и конституционные основы правового регулирования жизни общества.[1]
В этой связи, думается, особую опасность представляют коррупционные процессы в правотворческой деятельности. Учитывая, что правотворческий процесс представляет собой, в первую очередь, определенную деятельность, основными и обязательными условиями такой деятельности должны быть ее эффективность и качество. При этом критерием качества правотворчества является его соответствие тем целям и задачам, которые стоят в процессе формирования российской правовой, социальной государственности.
Тогда как деятельность коррумпированных государственных чиновников направлена на получение различного рода личных или узкокорпоративных благ (в основном материальных), а не на обеспечение устойчивого и эффективного развития государственного устройства, что ведет к снижению эффективности права и функционирования государства, напрямую противодействует его интересам в различных сферах деятельности, а в ряде случаев создает непосредственную угрозу безопасности граждан, общества, государства. Вследствие чего коррупция начинает всерьез влиять на снижение темпов экономического роста, снижение потенциала институтов гражданского общества, нарушение прав человека, оказывает другие негативные воздействия на правовую систему.
Как точно подмечает Л.М.Тимофеев, люди в своем стремлении к частной выгоде разлагают, уничтожают общественный правовой порядок.[2] Поэтому направление исследования коррупции как деструктивного элемента правотворчества нацелено на познание, прежде всего, криминальных коррупционных явлений, их детерминант, закономерностей функционирования и т.д. Но сначала необходимо остановиться на статистических данных, которые хотя и не могут служить самостоятельным источником характеристики коррупции,[3] но крайне важны, по мнению многих исследователей, для анализа причин коррупции.[4] Тем более по уровню коррумпированности Россия находится в числе государств, в которых это явление получило наибольшее развитие. Международная организация "Transparency International" 15 ноября 2005 г. опубликовала свое исследование, касающееся, в частности, масштабов коррупции в России (всего исследование проведено для 159 стран). Согласно выводам организации ситуация в нашей стране ухудшилась по сравнению с предыдущим годом: Российская Федерация заняла 126-е место по уровню коррумпированности по сравнению с 90-м местом в 2004 г.[5] Причем тенденцию отнесения России к числу наиболее коррумпированных стран мира следует признать стабильной.[6] Кроме этого, российские компании активнее всех в мире дают взятки в развивающихся странах, причем используют их «в огромных неприемлемых размерах».[7] Международная оценка уровня отечественной коррупции в общем-то не отличается и от внутренней ее оценки. По данным опроса ВЦИОМ[8] (ноябрь 2006 г.), лишь 1% россиян считает, что коррупция в нашей стране практически отсутствует. И напротив, 78% граждан охарактеризовали степень коррупции как "высокую" и "очень высокую".[9] При этом отмечается последовательное расширение зоны влияния современной коррупции за счет новых, ранее достаточно защищенных от нее сфер, в частности правоохранительной деятельности и высших эшелонов власти, что делает ее особенно опасной.[10] С сожалением приходится признать, что на сегодняшний день вряд ли имеется хоть один субъект правотворческой деятельности, коррупционные услуги которого не были бы востребованы бизнесом.[11] В распределении российских рынков коррупционных услуг практически монопольно главенствует исполнительная власть, на долю которой приходится 98,97% общего объема рынка коррупционных услуг, при этом доля законодательной власти составляет 0,17% (для сравнения судебная власть - 0,86%). Причем наибольший коррупционный доход приносят эксклюзивные властные функции исполнительной власти, результат которых выражается в форме различных нормативно-правовых актов, в частности такие, как нефинансовая контрольная и надзорная деятельность - 34,6%, лицензирование - 34,2%, фискальное взимание налогов и налоговый контроль - 22,0%.[12] Массовый характер приобрели факты незаконного выделения, использования льготных кредитов, перелива капиталов в теневую экономику и зарубежные банки, отмывания денег, полученных преступным путем. Благодатную среду для получения чиновниками взяток и так называемых «откатов» предоставляет существующее правовое регулирование бюджетного процесса, напрямую связанное с его непрозрачностью.[13]
В связи с чем стоит прислушаться к мнению главы Счетной Палаты С.Степашина, что бюджетное законодательство пока еще далеко от совершенства, а новая редакция Бюджетного кодекса «не повышает, а понижает прозрачность бюджета».[14] По мнению экспертов, взяткой или «откатом» сопровождается почти половина актов по выдаче государственных кредитов или распределению бюджетных средств. Получению взяток или «откатам» при распределении бюджетных средств также способствует и сам бюджет, поскольку право решать, кому, когда и в каком объеме выделить средства, получает чиновник.[15] Данные преступления часто встречаются и в сфере распределения бюджетных средств через государственные заказы и закупки. В итоге по оценкам Комиссии ГД по противодействию коррупции, в 2007 году потери государства от коррупции составят 200 миллиардов рублей, в том числе 150 миллиардов рублей – это потери при операциях закупок, произведенных по завышенным ценам.[16] Причину таких финансовых потерь надо искать в действиях должностных лиц, когда с целью получения взяток от подконтрольных предприятий получатель бюджетных средств заключает невыгодные договоры, проводит с нарушением установленных правил экспертизы и конкурсы по различным проектам и программам. Недаром по данным Фонда ИНДЕМ ежегодные потери от коррупции в России составляют 35 миллиардов долларов и сопоставимы с величиной расходов бюджета, а годовые затраты всех граждан на взятки составляют 2,8 миллиарда долларов, что сопоставимо с фондом заработной платы всех российских бюджетников.[17]
Только в 2007 году, по официальной статистике, возбуждено десять с половиной тысяч уголовных дел в этой сфере, учитывая высокую латентность коррупционных преступлений. [18] Дело в том, что регламентируя разные сферы общественных отношений, законодатель предоставляет должностным лицам в соответствии с их полномочиями право в той или иной мере непосредственно регулировать многообразные конкретные правоотношения. На примере правотворчества, в сфере бюджетных отношений становится очевидным, что от того, насколько точно сформулирован закон, а также какие «зазоры» или «щели» оставлены для их заполнения окончательным решением должностного лица, зависят пределы его полномочий и свобода поведения граждан. В связи с чем автор разделяет тезис, выдвинутый Л.Д.Гаухманом о том, что идеальными и вместе с тем антикоррупционными могут быть признаны законы с однозначным пониманием, исключающим возможность их различного толкования должностными лицами и, как следствие, произвол последних, нередко используемый ими для личного обогащения.[19] В противном случае колоссальные возможности страны в развитии экономики, и соответственно повышении благосостояния населения, блокируются ведомственным и локальным нормотворчеством громоздкого государственного аппарата. Таким образом, налицо взаимосвязь степени коррупции в государстве с качеством законодательных актов. Законодательная власть, а точнее, ее слабость выступает в качестве одной из самых серьезных причин существования коррупции. Другими словами, нынешнее состояние правотворческой, и, прежде всего, законодательной работы способствует коррупции, поскольку любые административные барьеры преодолеваются взятками.
Так, можно только приветствовать принятие закона об охране интеллектуальной собственности. Россия вместе с остальным миром встала на защиту от пиратства и контрафакта. Но в отличие от других стран это обернулось новой угрозой для легального, законопослушного бизнеса. Примером тому служит случай, когда у фирмы в ходе проверки изъяли компьютеры, несмотря на наличие лицензий на программы. Причем изъятие происходило на законном основании. Хотя был и другой вариант действий: можно было взять на экспертизу лицензии, проверить их на соответствие. Однако забрали компьютеры, без которых нельзя вести переговоры с партнерами, отчитываться перед налоговиками, в связи с чем была парализована деятельность малого предприятия. Или другой пример.
Недавно у известного предпринимателя, занимающегося пошивом одежды, взяли на «экспертизу» программы, содержащие его лекала для кроя. Производство остановилось. И это к сожалению, не из ряда вон выходящие случаи, а повсеместная практика. В торгово-промышленной палате немало сигналов с мест о творящихся злоупотреблениях законом.[20] Парадоксальность и вместе с тем опасность сложившейся ситуации состоит в том, что широкое распространение в России коррупции, которая не только допускается, а в отдельных случаях и предполагается законом, до последнего времени фактически игнорировалась законодательной властью.
Хотя даже Конституционный Суд не раз указывал российскому законодателю на необходимость ответственнее подходить к своей основной обязанности – законотворчеству. В частности, об этом свидетельствует Определение Конституционного суда Российской Федерации «По жалобам граждан Денисова А.М. и Митрюхина А.Д. на нарушение их конституционных прав положениями статьи 30 Закона РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС», в котом подчеркнуто, что в пенсионном обеспечении соблюдение принципа равенства означает кроме всего и запрет вводить не имеющие «объективного и разумного оправдания различия в пенсионных правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории».[21]
Таким образом, Конституционный Суд прямо указал на противоречивость правовых норм оспариваемого закона, наличие которой и позволило комиссиям Пенсионного Фонда в двух различных регионах отказать заявителям в досрочной пенсии. Сказанное лишний раз подтверждает вывод известного криминолога Д.Шнайдера, сделанный в его работе «Предотвращение и борьба с коррупцией», что коррупция может возникать как из-за пробелов в законодательстве, так и вследствие усложненных и трудно применимых на практике норм права.[22] Российские аналитики также осознали, что именно здесь коррупция может приобретать первичную легальную оболочку. В 2003 г. Высшая школа экономики провела исследование проблем коррупциогенности законодательства и влияния административной реформы на ее снижение.
Речь шла о разработке юридических способов предотвращения, выявления и устранения коррупции порождаемыми ошибками и пробелами законодательства и практикой его применения.[23] Проведя анализ законодательства, регулирующего различные сферы общественных отношений, где коррупция пока оказывает свое тлетворное влияние, а также результаты исследований других авторов,[24] обобщим недостатки законодательства и законодательного процесса.
К ним, во-первых, можно отнести неопределенность правовой нормы, что означает возможность неоднозначного толкования. Появление таких норм дает субъекту правоприменения самому определять и толковать ее (например, санкция за «существенное» нарушение избирательного законодательства, причем, что относить к существенным нарушениям определяет должностное лицо; возможность наложения альтернативного административного взыскания.
Во-вторых, противоречивость нотариально-правовых актов. Ранее приводимый пример об оспаривании норм Закона «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» показывает, что нормы федеральных законов нередко противоречат друг другу, нормы региональных законов также противоречат друг другу и федеральным законам, в свою очередь инструкции (а именно их в основном и исполняют должностные лица) противоречат и федеральному и региональному законодательству и зачастую возникает путаница из-за того, что приятые законы не отменяют нормы старых.
В-третьих, распространенность бланкетных (отсылочных) норм, причем отсылка нередко идет не на закон, процесс принятия которого более-менее прозрачен и коллегиален, а на подзаконный акт исполнительной власти, принятие которого отличается непрозрачностью процесса.
В-четвертых, неоднородность и фрагментарность правовых норм. Особенно это характерно для норм, регулирующих избирательный и бюджетный процессы, которые разбросаны по федеральным и региональным актам, постановлениям Правительства и ведомственным инструкциям. К примеру, финансирование избирательных кампаний регулируется в основном инструкциями избирательных комиссий различного уровня, бюджетный процесс – инструкциями Минфина. Все вышеприведенные несовершенства законодательства отражают его коррупционность, что выражается в действиях и решениях уполномоченных лиц, совершаемых в легальных формах, но являющихся противоправными по их мотивам и результатам использования.
Другая форма коррупционности законодательства, как верно замечает Ю.Тихомиров, выражается в противоправных действиях и решениях, совершаемых взамен легально установленных в законе.[25] Таким образом, можно констатировать, что несовершенство законодательства как фактор, способствующий расцвету коррупции в правотворческой деятельности, является одним из самых существенных ее детерминантов. Но наиболее деструктивно-опасный характер коррупция приобретает непосредственно в законотворческом процессе. Приведенные выше недостатки законодательства специалисты справедливо расценивают как наличие злого умысла у разработчиков и/или некомпетентность принимающих закон лиц. К примеру, М.Б.Горный, в качестве результата подобных действий вполне обоснованно рассматривает детализацию пунктов таможенной декларации, которая позволяет, например, электронные платы декларировать как пластмассовые предметы с элементами металла, что резко снижает таможенную пошлину.[26] По мнению С.П.Кушниренко и В.Д.Пристанскова есть все основания полагать, что отдельные законодательные акты принимаются на коррупционной основе и для прикрытия деятельности «верхушки» коррумпаторов.[27]
Конечно, такие факты фактически недоказуемы, но если общество поражено коррупцией, то и в парламенте имеется определенная часть депутатов, отстаивающих интересы коррупционеров, которые создают трудности прохождения через парламент необходимых законопроектов. Ведь нередко законопроекты или «застревали», или «выхолащивались» на различных стадиях законодательного процесса, что являлось отнюдь не капризом субъекта законотворчества, а результатом пагубного влияния лиц, представляющих интересы правящей политической элиты, деловых и финансовых кругов. Последние предпринимают максимум усилий, чтобы законы, ограничивающие их криминогенную деятельность, или не были приняты, или не содержали норм, угрожающих их благополучию.[28] Так, в последнее время на смену приватизации пришел новый передел собственности.
Как и приватизация, он тоже осуществляется под видом законных гражданско-правовых отношений. Получают все большее распространение специально спланированные процедуры банкротства, в результате которого собственность на средства производства переходит к другим лицам. Происходит это посредством скупки за бесценок долгов юридического лица с целью сосредоточения прав кредиторов в одних руках и последующего возбуждения процедуры банкротства. И такие действия возможны в результате принятия противоречивого и несовершенного Федерального закона «О несостоятельности «банкротстве».[29]
Таким образом, несовершенное регулирование отношений несостоятельности, с одной стороны, оставляет возможность под видом правомерной деятельности получить в собственность имущество юридических лиц, совершать мошенническое завладение имуществом при осуществлении арбитражного управления, уклоняться от уплаты налогов и иных платежей, избегать погашения долгов и т.д.[30] С другой – создает условия для подкупа работников арбитражных судов, принимающих решения о признании предприятий банкротами, а также должностных лиц, осуществляющих различные виды социального контроля за процедурой банкротства. Интерес представляют результаты опроса «авторитетных бизнесменов»,[31] проведенного С.П.Кушниренко и В.Д.Пристансковым. 70% респондентов признали наличие личных контактов с депутатами Законодательного Собрания региона, 40% - с депутатами Госдумы.[32] В ходе авторского эмпирического исследования предприниматели на вопрос, имеют ли они личные контакты с депутатами регионального и федерального уровня положительно ответили соответственно 28% и 3%.[33] При этом они признали, что при необходимости обращаются к депутатам с просьбами, касающимися их бизнеса, и в свою очередь депутаты обращаются к ним с какими-либо просьбами.
Следовательно, такая взаимосвязь имеет своей целью, прежде всего, удовлетворение каждой стороной своих интересов в соответствии с возможностями другой стороны. Поэтому специалисты совершенно обоснованно выстраивают примерную цепочку «деловых» контактов бизнесменов и депутатов: материальная поддержка – лоббирование интересов – материальная благодарность – защита интересов.[34] Это без сомнения актуализирует вопрос о разграничении цивилизованной лоббистской деятельности и криминального лоббизма, а точнее говоря, лоббирования и коррупции. Но данная проблема должна стать предметом отдельного исследования, тем более ни то, ни другое явление до сих пор не имеет должного правового регулирования и нормативного закрепления. Однако, для решения задач настоящего исследования все-таки необходимо уяснить содержание понятия «коррупция» в целом, и применительно к правотворческой деятельности, в частности. Тем более данное понятие относительно новое для отечественной правовой системы.
Возможно, поэтому в отечественной юридической литературе и практике до сих пор нет единого понимания коррупции, недостаточно четко определен и научный подход к решению этой актуальной проблемы. Хотя за последние годы коррупция являлась предметом многих исследований.[35] В результате бурных концептуальных дискуссий в политико-правовых науках оформились два равноценных подхода к пониманию феномена коррупции, первых из них А.Е.Чуклинов назвал формально-юридическим, поскольку в его рамках делается акцент на включенности коррупционных деяний в перечень преступлений и проступков, предусмотренных действующим уголовным и административным законодательством.[36] Второй квалифицирован как социально-политический в силу того, что в его методологических рамках коррупция исследуется не столько как система должностных преступлений, сколько в качестве девиации ролевых функций любых субъектов, наделенных властными полномочиями.[37] Поскольку тематика данной работы направлена на предупреждение коррупции, она не должна рассматриваться как синтетическое социально-криминологическое понятие. В отечественной криминологии достаточно распространенным является понимание коррупции как подкупа- продажности должностных лиц (публичных служащих) и их служебного поведения, осуществляемого в связи с полученным или обещанным вознаграждением.
В частности, А.И.Долгова представляет коррупцию как "социальное явление, характеризующееся подкупом- продажностью государственных и иных служащих и на этой основе корыстным использованием ими в личных либо в узко групповых, корпоративных интересах официальных служебных полномочий, связанных с ними авторитета и возможностей".[38] В подкупе одних лиц другими усматривает суть коррупции другой известный криминолог профессор Н.Ф. Кузнецова.[39] Однако, в настоящее время виды коррупционного поведения должностных лиц при осуществлении правотворческой деятельности вышли за рамки простого подкупа. Помимо ранее называемых криминального лоббизма, инвестирования коммерческих структур за счет бюджета в ущерб интересам государства и граждан, повсеместное распространение получили корыстный сговор должностных лиц, создание лжепредприятий, незаконные внешнеэкономические операции, необоснованная и убыточная для общества передача государственного имущества в управление коммерческим структурам, а также совмещение государственной службы с участием в коммерческих организациях, неправомерное вмешательство в деятельность правоохранительных органов.
Правильным представляется более широкое понимание коррупции, представленное в нашей научной литературе. Данное понятие охватывает явление, поразившее публичный аппарат управления и выражающееся в разложении власти, умышленном использовании государственными и муниципальными служащими, иными лицами, уполномоченными на выполнение государственных функций, своего служебного положения, статуса и авторитета занимаемой должности в корыстных целях для личного обогащения или в групповых интересах.[40]
Коррупционное действие заключается в использовании полномочий, предоставленных государством в сфере правотворчества, статуса и связанных с ним возможностей (положения, влияния, авторитета). В качестве его отличительных признаков можно назвать: во-первых, сделку между должностным лицом или служащим субъекта правотворческой деятельности и лицом, заинтересованным в принятии либо непринятии определенного нормативно-правового акта; во-вторых, заведомую противоправность такой сделки, совершение которой запрещено под угрозой юридической ответственности нормами позитивного законодательства, и, наконец, в-третьих, ресурс, доступ к которому является целью участвующих в коррупционном сговоре; интерес, который является движущей силой деятельности участников коррупционных действий (частный или групповой, отличный от общественного или публичного); ущерб, который может нанести общественным интересам любое потенциально коррупционное поведение. Цель коррупционного поведения точно охарактеризована группой авторов, разработавших один из проектов Концепции антикоррупционной политики в РФ.
Ею является удовлетворение личного или группового, то есть не публичного, как правило, корыстного или иного антиобщественного интереса, конфликтного по отношению к общественно-полезным целям деятельности.[41]
Итак, рассматривая коррупцию как деструктивный процесс в правотворческой деятельности под ней следует понимать деятельность корумпаторов и коррупционеров, направленную на извращение нормальных общественных отношений в рассматриваемой сфере, криминализацию их содержания путем использования должностными лицами субъектов правотворчества (коррупционерами) с корыстной или иной антиобщественной целью своих служебных полномочий, должностного статуса. Думается, данное определение включает в себя все более или менее часто используемые в литературе.[42] Подводя некоторые итоги, обобщим рассмотренный материал. Поскольку обязательным условием правотворческой деятельности является качество и, соответственно, эффективность, под коррупцией в данной работе будет пониматься противоправное или непредусмотренное правом латентное явление, связанное с приобретением материальных и нематериальных преимуществ, благ в результате реализации полномочий субъектами публичного управления либо использования ими своего должностного положения в целях личного незаконного обогащения или в групповых интересах.
По сути, коррумпированность приводит к приватизации власти, превращению государственной должности и предоставленных властных, в том числе и правотворческих полномочий в предмет купли-продажи. И как установлено в настоящем параграфе проблема причинно-следственных коррупционных отношений тесно связана с таким явлением, как "коррупциогенность".
С одной стороны она способствует порождению коррупции или ее росту (например, неопределенность правовых норм, закрытость или непрозрачность правоприменительных процедур, отсутствие контроля общественности за распределением и использованием бюджетных средств и внешних заимствований). Иными словами, коррупция является следствием несовершенства законодательства. С другой стороны, усилия коррумпаторов нередко направлены как раз на принятие норм права, оставляющих потенциал для коррупции.
 [1] Хабибуллин А.Г. Коррупция как угроза национальной безопасности: методология, проблемы и пути их решения // Журнал российского права. 2007. № 2.
[2] Тимофеев Л.М. Институциональная коррупция. – М. 2000. С. 8.
[3] Как правило, статистика привлекается для совместного анализа с другими данными (социологическим анализом средств массовой информации)
[4] Коновалов И.Н., Петров М.П. Социологические методы исследования коррупции // Правовая политика и правовая жизнь. 2004. № 4. С. 34-35.
[5] Тихомиров Ю.А., Трикоз Е.Н. Право против коррупции // Информационно-правовая система КонсультантПлюс
[6] Согласно данным той же организации в 2000 г. Россия занимала 82-83 место из 99 исследованных стран (чем ниже место, тем более коррумпированная страна), в 2001г. – делила 79-81 места из 91 страны, по данным на 2002 г. делила 71-76 места из 102 стран. См.: Сатаров Г. Диагностика российской коррупции. Социологический анализ. (краткое резюме доклада). – М.: Фонд ИНДЕМ. 2002.
[7] Формирование системы цивилизованного лоббизма в России: роблемы эффективности взаимодействия общества и власти / под ред. В.И.Быкова, Л.Н.Галенской, Л.В.Сморгунова. – СПб.: СКФ «Россия-Нева». 2006. С. 140.
[8] Всероссийский центр изучения общественного мнения
[9] Талапина Э.В. Об антикоррупционной экспертизе // Информационно-правовая система КонсультантПлюс
[10] Мишин Г.К. Элитно-властная коррупция как приоритетное направление ограничения политической коррупции и антикоррупционной политики в целом // Государство и право. 2003. N 4. С. 112 и след.
[11] По данным МВД России в 2006 г. структура привлеченных к ответственности коррумпированных лиц, подлежащих суду, определялась следующим образом: работники министерств, комитетов и их структур на местах – 41,1%; работники правоохранительных органов – 26,5%; работники кредитно-финансовой сферы – 11,7%; работники контролирующих органов – 8,9%; работники таможенной службы – 3,2%; депутаты различных уровней – 0,8%; прочие – 7,8%.
[12] Диагностика российской коррупции: Социологический анализ. Исследование Фонда "ИНДЕМ" // http://www.anticorr.ru/rute[t/2003.
[13] Исследования независимых экспертов в российских регионах (от санкт – Петербурга до Южно – Сахалинска) показали, что везде бюджетный процесс непрозрачен. Во всех регионах прозрачность бюджетного процесса оценена от «слабой» до «умеренной», а общественное участие в бюджетном процессе везде оценено как «слабое». Наиболее открыт бюджет (т.е. доступна информация о бюджете и бюджетном процессе) в Санкт – Петербурге, Карелии и Обнинске. См.: Общественное участие в бюджетном процессе: опыт и технологии / под ред. Т.И.Виноградовой. – СПб.: Норма. 2002.
[14] Ильин А. Крестовый поход против коррупции // Российская газета. 2008. 25 марта.
[15] О юридической ответственности за неэффективное использование бюджетных средств // Закон и право. 2007. № 1. С. 44-45.
[16] Барыгина И. Инновации против коррупции // Российская газета. 2007. 18 сентября.
[17] Сатаров Г. Диагностика российской коррупции. Социологический анализ. (краткое резюме доклада). – М.: Фонд ИНДЕМ. 2002.
[18] Куликов В. Антикоррупция // российская газета. 2008. 5 июня.
[19] Гаухман Л.Д. Законодательное обеспечение борьбы с коррупцией // Журнал российского права. 2000. № 12. С. 3.
[20] Махлин М. Малый, вперед! // Российская газета. 2008. 18 марта.
[21] Суть спора заключалась в следующем. По закону, все чернобыльцы делятся на 12 категорий. По первоначальной редакции закона от 1991 года говорилось о льготах всех, кто в 1986-1987 годах работал в пределах зоны отчуждения, в том числе находившихся на военных сборах. Через год в федеральном законе № 3061-1 эту категорию граждан расширили, добавив к ним тех, кто работал на объекте «Укрытие». На них тоже распространились льготы работавших в пределах зоны отчуждения. Заинтересованные ведомства – Госкомитет по соцзащите, МВД, Минобороны и Минатом – скрепили это совместным письмом и другими документами. В итоге все, кто в период с 1988 года до 1990 –го работал на «Укрытии» (а к ним и относятся заявители), получили льготы, положенные чернобыльцам, работавшим там в 1986-1987 годах. Но следующие поправки в «чернобыльский» закон внесли путаницу. По первой части 30-й статьи на пенсию можно выходить раньше на 10 лет – это касается тех, кто в 1986-1987 годах был ликвидатором. А по второй части той же статьи те, кто работал в зоне в 1988 – 90 годах, на пенсию могут уйти только на 5 лет раньше. В этот капкан и попали оба заявителя. См.: Определение Конституционного суда Российской Федерации от 12.07.2006 «По жалобам граждан Денисова А.М. и Митрюхина А.Д. на нарушение их конституционных прав положениями статьи 30 Закона РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» // Российская газета. 2006. 23 ноября
[22] Кушниренко С.П., Пристансков В.Д. Коррупция и ее преступные проявления. Особенности уголовного преследования.- СПб. Социальная литература. 2004. С. 23-24.
[23] Тихомиров Ю. Преодолевать коррупциогенность законодательства // Право и экономика. 2004. № 5.
[24] Формирование системы цивилизованного лоббизма в России: роблемы эффективности взаимодействия общества и власти / под ред. В.И.Быкова, Л.Н.Галенской, Л.В.Сморгунова. – СПб.: СКФ «Россия-Нева». 2006. С. 147; Кушниренко С.П., Пристансков В.Д. Коррупция и ее преступные проявления. Особенности уголовного преследования.- СПб. Социальная литература. 2004; Талапина Э.В. Об антикоррупционной экспертизе // Информационно-правовая система КонсультантПлюс; Тихомиров Ю.А., Трикоз Е.Н. Право против коррупции // Информационно-правовая система КонсультантПлюс
[25] Тихомиров Ю. Преодолевать коррупциогенность законодательства // Право и экономика. 2004. № 5.
[26] Горный М.Б. Коррупция и борьба с ней // Формирование системы цивилизованного лоббизма в России: роблемы эффективности взаимодействия общества и власти / под ред. В.И.Быкова, Л.Н.Галенской, Л.В.Сморгунова. – СПб.: СКФ «Россия-Нева». 2006. С. 139.
[27] Кушниренко С.П., Пристансков В.Д. Коррупция и ее преступные проявления. Особенности уголовного преследования.- СПб. Социальная литература. 2004. С. 23.
[28] Босхолов С.С. «Конфиденциальная юриспруденция» и теневая экономика (политологический аспект) / Теневая экономика и организованная преступность. Материалы научно-практической конференции 9-10 июня 1998 года. – М. 1998. С. 16-23.
[29] Федеральный закон «О несостоятельности «банкротстве» от 26.10.2002 г. № 127-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.
[30] Процедура банкротства, как наименее обеспеченная в правовом отношении, в настоящее время является прекрытием целого ряда преступлений. В то же время, как показывает анализ судебно-следственной практики, сами составы криминальных банкротств (фиктивное банкротство, преднамеренное банкротство, неправомерные действия при банкротстве) встречаются крайне редко вследствие неясного изложения в статьях уголовного кодекса определения субъектов и признаков объективной стороны.
[31] «Авторитентными» бизнесменами называют авторитетов криминального мира, которым удалось «отмыть» полученные преступным путем капиталы и инвестировать их в бизнес. Они активно занимаются коммерческой деятельностью, определенная часть которой, по нашим наблюдениям, как правило, большая, находится в «тени», т.е. в сфере теневых экономических отношений.
[32] Кушниренко С.П., Пристансков В.Д. Коррупция и ее преступные проявления. Особенности уголовного преследования.- СПб. Социальная литература. 2004. С. 22.
[33] В ходе исследования были устно опрошены 75 представителей малого и среднего бизнеса.
[34] Кушниренко С.П., Пристансков В.Д. Коррупция и ее преступные проявления. Особенности уголовного преследования.- СПб. Социальная литература. 2004. С. 22-23.
[35] Абдиев К.М. Понятие коррупции и система уголовно-правовых средств борьбы с нею. Автореф. дис. … канд. юрид. наук /Академия МВД РФ – М., 1995; Баранова В.М. Коррупция как общеправовой феномен: монография Н.Новгород, 2003; Волженкин Б.В. Служебные преступления. М., 2000; Голик Ю.В., Карасев В.И. Коррупция как механизм социальной деградации. - М., 2005; Долгова А.И. Определение коррупции и законодательство о борьбе с ней // Коррупция и борьба с ней М., 2000; Жалинский А.Э., Поличка М.А. Правовые механизмы предупреждения коррупции в управлении государственными ресурсами. Хабаровск 2002; Кривошеев В.В. Коррупция как проявление криминализации российского общества. // Коррупция и борьба с ней. М. 2000; Максимов С.В. Коррупция. Закон. Ответственность. М., 2000; Мизерий А.И. Уголовно-правовые и криминологические аспекты борьбы с коррупцией в органах власти: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Н.Новгород, 2000; Мишин Г.К. Коррупция: понятие, сущность, меры ограничения. / Лекция. Академия МВД СССР. М., 1991 и др.
[36] В данном аспекте коррупция - это совокупность составов правонарушений, предусмотренных в законодательстве Российской Федерации и отличающихся таким квалифицирующим признаком, как использование должностным лицом своего публичного статуса в корыстных целях для личного обогащения или в групповых интересах. См.: Чуклинов А.Е. Административный ресурс как специфическая форма политической коррупции: специализированный учебный курс / Под ред. доц. Е.В. Кобзевой. Саратов: Саратовский Центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции, 2004. С.2. К коррупционным преступлениям современные ученые-правоведы относят от четырех-семи до тридцати различных составов уголовно наказуемых деяний. Однако, стержневым составом остается получение взятки (ст. 290 УК РФ). В этом преступлении наиболее ярко выражена сущность продажности (подкупности) должностных лиц государства. Именно это преступление формирует у людей уверенность в возможности добиться нужного действия или решения должностного лица за материальное вознаграждение.
[37] Спецкурс опубликован в авторской редакции, и некоторые содержащиеся в нем оценки не совпадают с мнением членов Академического совета Саратовского Центра по исследованию проблем организованной преступности и коррупции.
[38] Криминология. Учебник для юридических вузов/Под общей редакцией А.И. Долговой. М., 1997. С.501.
[39] Кузнецова Н.Ф. Коррупция в системе уголовных преступлений //Вестник Московского университета. Серия 11 Право. 1993. №1. С. 21.
[40] Ноздрачев А.Ф. Коррупция как правовая проблема в вопросах и ответах // Информационно-правовая система КонсультантПлюс
[41] Малько А.В., Лопашенко Н.А., Коновалов И.Н., Петров М.П. Концепция антиколррупционной политики в Российской Федерации. Разработана в саратовском филиале института государства и права Российской академии наук. Подготовлена при поддержке РФФИ, проект № 04-06-80029.
[42] Гражданские инициативы и предотвращение коррупции / под ред. А.Ю.Сунгурова. – СПб.: Норма. 2000; Коррупция и борьба с ней: роль гражданского общества / под ред. М.Б.Горного. – СПб.: Норма. 2000; Бондаренко С.В. Коррумпированные общества. – Ростов-на-Дону.: ОАО «Росиздат». 2002; Нурутдинов А.З. Коррупция как общеправовой феномен: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2004.



Источник: http://«Юридический вестник» №2 (23) 2009
Категория: Экспертиза | Добавил: defaultNick (05.01.2010)
Просмотров: 37858 | Комментарии: 1 | Теги: коррупция, законодательная техника, деструктивный процесс нормотворчест | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа
Категории раздела
Публицистика [9]
Статьи на "вольные темы"
Госзаказ [11]
Статьи о размещении госзаказа
Юрист [6]
Прочие статьи на юридическую тематику
Экспертиза [6]
Статьи на тему антикоррупционной экспертизы нормативных актов
Поиск
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 113
Мои проекты и работа
  • Палата специалистов по госзаказу
  • Управление муниципального заказа
  • Клуб юристов
  • "Юридический вестник"
  • Институт переподготовки кадров
  • Проза
  • Статистика

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0